Название: Логичное предположение
Оригинал: Reasonable to AssumeПейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Автор: SauceryПереводчик: хоботунБета: SabiraРазрешение на перевод: получено
Главы: 7/8
Саммари: "Ты – оборотень! Он – оборотненок! Как ты можешь не знать, что с ним делать?"От переводчика: Присутствует "Стайлз-мамочка" в огромных количествах, так что думайте сами.
Огромное спасибо Сабире за вычитку и вообще за то, что так круто мне отрекомендовала этот фик.
В тексте отсутствует последняя глава, но автор говорит, что выкладка последней части не за горами.
К тексту есть арты:
раз,
два,
триГлава 1Глава 1
Немного странно: дом в его полном распоряжении. Отец уехал на обязательный четырехнедельный антитеррористический семинар в Лос-Анджелесе, само название уже звучит дико, потому что с каких пор террористы нападают на Бейкон Хиллс? Антиоборотнический тренировочный лагерь принес бы куда больше пользы. Не то чтобы сам Стайлз против оборотней. В эти-то дни.
В любом случае это странно и, может быть, немного одиноко, но Стайлз никогда не признается в этом. Особенно отцу, который решит поддержать его чрезвычайно крепкими, но все-таки изнеживающими объятиями. Но Стайлз наверстывает упущенное на летних каникулах: зависает у Скотта и играет в видеоигры или зависает у Денни и играет в видеоигры, или болтается в лесу и играет в… пятнашки. Если название подходящее, учитывая, что Джексон, как Омега, всегда становится целью. В каком-то смысле это жалкое зрелище, но, в основном, уморительное. Очень, очень смешное. Стайлз все еще не уверен, как работает система рангов, но почему-то и Скотт, и Лидия – беты, а Джексону при кормежке достаются огрызки. Стайлз все никак не может вдоволь насладиться этим.
Дерек все еще… Дерек, за исключением того, что он стал еще многодетнее и бешенее, чем раньше. Хотя он способен быть псевдоласковым, особенно когда дело касается его стаи; Дерек грубо обходится с ними около двух третьих всего времени, а в оставшиеся часы бездельничает и наблюдает за ними с почти заинтересованным выражением лица. А, может быть, у Стайлза галлюцинации. Не исключено, что лес обладает одурманивающими свойствами. Это бы многое объяснило. Особенно насчет Скотта, только если он уже не под феромонами Эллисон.
Итак, подводя итог: это странное, но не слишком, лето – до того, как его телефон однажды вибрирует в семь утра. Семь утра. Что, черт побери, случилось?
Стайлз чувствует вибрацию под спиной – пора завязывать засыпать с телефоном – и сонно достает его, шаря пальцем по нагретой телом поверхности в поисках нужной кнопки.
—… ло, — хрипит он.
— Стайлз, — говорит Дерек, а то, что это Дерек, уже необычно, но дальше становится еще страннее. — Принеси подгузники.
— А?
Но Дерек вешает трубку, оставляя Стайлза таращиться на свой телефон и думать, что лес действительно источает дурь.
________________________________________
Стайлз приносит подгузники.
Еще он покупает детскую присыпку в местной аптеке, не говоря уже о шампуне Johnsons Baby, увлажняющем креме, сухом молоке и резиновой уточке. Просто чтобы было. Пару бутылочек для молока — оставшихся со времен приезда к ним тети Джуди с ее близняшками — Стайлз запихивает в пакет с неясной мыслью, что их стоит прокипятить, когда он доберется до дома Хейла. Термообработка, как он помнит, очень важна. И, кроме того, Стайлз распечатывает на отцовском лазерном принтере (и это не делает его плохим человеком!), все двести четыре страницы книги под названием «Как заботиться о своем ребенке» авторства Имоджин Мастерс.
Сначала Стайлз решил, что Дерек внезапно состарился и ему нужны подгузники из-за развившегося недержания, но когда он перезвонил, чтобы рассказать свою гениальную теорию, тот лишь зарычал в ответ, и да, на фоне кричал малыш.
Малыш.
У Дерека малыш.
У Дерека есть малыш.
Когда его мозг перестал жариться в собственном соку (это длилось недолго; на тот момент он уже успел привыкнуть к безумию), Стайлз тут же натянул джинсы, почистил зубы и составил мысленный список вещей, которые обязательно должны быть у малыша. Затем он просмотрел электронную версию книги Мастерс, распечатал ее и помчался с кошельком и значительной частью своих карманных денег в аптеку. Продавщица фыркнула, глядя на него, словно он ненормальный или обрюхатил какую-то девчонку и втайне покупает ей все необходимое для ребенка.
Стайлз абсолютно уверен, что Дерека он не обрюхатил. Учитывая, что Дерек держится в метре от него с того момента, как стал Альфой (странное ощущение, когда тебя не швыряют куда попало). Не то чтобы с ними не случались неловкие он-трахает-меня-глазами-или-что моменты, но все равно. Да и почему он вообще думает о детях и Дереке в одном предложении? Бред.
Стайлз понятия не имеет, откуда взялся ребенок, но, приехав к Дереку, он готов поклясться, что выяснит это.
________________________________________
Стайлз чуть ли не срывает спину, занося пакеты, полные вещей для малыша, но даже не замечает, как агонизируют его мышцы, потому что слышит детский плач. Настоящие завывания. Закладывающий уши, разрывающий голову вой. Господи, это больше похоже на автосигнализацию, чем на звук, производимый биологическим существом. Хорошо, что Дерек живет в лесу, иначе появление ребенка привлекло бы внимание каждого без исключений соседа на расстоянии слышимости.
Он оставляет сумки у входа и направляется в заново обставленную гостиную как раз в тот самый момент, когда Дерек выходит из себя.
Ладно, это Дерек, поэтому единственный способ определить, что он вышел из себя, это заметить, что его брови слегка приподняты. А сам он в моменты бешенства меньше похож на уголовника в розыске, который сбежал, чтобы кого-нибудь убить, чем на загнанного зверя, преследующего ту же цель. Кроме того, Дерек стоит в противоположном от источника шума конце комнаты, словно если он будет держаться в стороне, малыш исчезнет.
— Что ты делаешь? — Стайлз спешит к корзине, (это действительно корзина, напоминающая корзину Моисея), стоящей на кофейном столике. — Ты вообще кормил его?
— Нечем, — говорит Дерек. Ага, не считая гор красного мяса в холодильнике или кусков разорванных кроликов в саду… фу.
Ого.
Малыш… малыш пушистый. Действительно пушистый. Стайлз видел волосатых детей: в основном, потому что мужчины по маминой линии все такие, но этот не волосатый, он — мохнатый. Гладкий, блестящий, мягкий и мохнатый. Голенький малыш с крепко сжатыми кулачками, и его крошечный ротик широко открыт, позволяя рассмотреть бугристые десны. Очень сильно бугристые десны. Из которых прорезаются клыки, а не зубы.
Это… это мини-вервульф, и он не должен быть милым, но каким-то образом он все-таки оказывается милым, потому что пока он беспомощный и маленький, и то, как его лицо краснеет от напряжения… Стайлзу хочется прогнать все беды и несчастья малыша.
Господи. Возможно, ему стоило лучше эмоционально подготовиться. Потому что он не понимал, что детеныш оборотня представляет собой смесь щенка и младенца, из-за чего фактор умиления удваивается, но, черт. Это не просто младенец, это оружие массового уничтожения. Никто, даже Питер Хейл, не смог бы вынести такой уровень очарования. Из-за этого розовые облачка… розовости взрываются в его голове.
— Так, — говорит Стайлз, когда собирает остатки разума воедино. — Он твой?
— Что? — рявкает Дерек.
— Э, ну знаешь, может, есть самочка, с которой ты спаривался в лесу? Она забросила его тебе? На выходные или что-то в этом роде?
— Он не мой, — рычит Дерек, и малыш кричит громче.
— Не делай так! Это его пугает!
— Очень жаль. Это первое, что он от меня услышал.
— И теперь он будет плакать, если ты приблизишься, — потом до Стайлза доходит. — Ты рычал на ребенка?
Дереку не по себе, и так странно наблюдать подобное выражение на лице Альфы, что Стайлз изумленно таращит глаза.
— Я… Я не рычал на него.
— Тогда на кого ты рычал?
Дерек ведет плечами — очень, очень широкими плечами, которые как будто увеличились в размерах с тех пор, как он стал Альфой.
— Я не знаю. Я проснулся от неизвестного запаха рядом с домом и выбежал проверить. Пахло самкой, неизвестной самкой, — он снова злобно смотрит на Стайлза. Зачем он так смотрит на Стайлза? Разве это не совершенно логичное предположение, что чувак с внезапным ребенком возможно является отцом этого вышеупомянутого ребенка?
— Ясно, — говорит Стайлз. — То есть, ты преследовал угрозу. Рыча, преследовал угрозу. И что потом?
— Я нашел это на ступеньках, — голос Дерека становится резче, когда он произносит «это», словно обвинение. — И не мог продолжать погоню.
— Почему нет? О, подожди, не отвечай. Ты не захотел оставлять малыша одного в заброшенном доме посреди леса с потенциальными хищниками. И ребенок, когда увидел тебя в первый раз, услышал, как ты рычишь, и теперь он думает, что ты плохой дядя, — Стайлз не в силах сдерживать улыбку, появляющуюся в уголках рта. — Каково это, когда грудничок считает тебя злодеем?
— Заткнись, — говорит Дерек, каким-то чудом умудряясь не зарычать, хотя по его бровям отчетливо видно, что он очень хочет. — И сделай что-нибудь!
— Сделай что-нибудь? — Стайлз все шире и шире улыбается. — С чем?
— С этим.
Ребенок все еще плачет. Теперь намного тише, потому что Дерек перестал быть большим и страшным волком, а Стайлза, как магнитом, тянет к малышу.
— Привет, приятель, — говорит он мягко и ловит взгляд малыша. Тот моргает, глаза радужно-зеленые и влажные, новое лицо на время отвлекло его от плача. — Злой волк напугал тебя, да? Не волнуйся. Я не дам тебя в обиду.
— Ты что несешь? — шипит Дерек. — Я бы никогда…
— Тихо, Дерек, — сладко говорит Стайлз, все еще улыбаясь младенцу. — Проголодался, да? Молоко на подходе.
— Молоко, — бурчит Дерек в стороне. — Я забыл сказать, чтобы ты купил молоко.
— А я его все равно купил, — уголком рта отвечает Стайлз. — Будь добр, забери сумки у двери. Возьми смесь, смешай с водой и прокипяти на плите. И прокипяти еще одну из бутылок. Порознь. Затем налей молоко в бутылку и принеси сюда, окей? Нам придется подождать, пока оно остынет, прежде чем дать ему попить.
Дерек просто стоит. Он, что ли, думает, что слишком Альфа, чтобы вскипятить молоко для ребенка? Тяжелый случай.
— Ты хочешь, чтобы он с голоду помер или что?
Дерек уходит.
Стайлз слышит шуршание пакетов в коридоре и наклоняется, чтобы дотронуться до ребенка, пальцы касаются щеки, и, вау, этот мех — самая пушистая, самая неотразимая вещь на свете. Он опять смотрит малышу в глаза, словно спрашивая разрешения, и обхватывает его, чтобы поднять. Ребенок, не прекращая шмыгать носом ни на минуту, в ужасе затихает.
— Ого, эй, ты легкий! Почти легче перышка. Настоящее меховое перышко. Пушистое перышко. Господи, ты пушистый. И голый. Очень голый. Это смущает тебя? Или мех все компенсирует?
Ребенок лишь смотрит на него.
— Сколько тебе? Явно не больше трех месяцев? Четыре? Почти новорожденный. Черт, ты милый. Страшно милый. Мило страшный. Я даже не знаю. У тебя есть имя?
Ребенок слегка дергает ножками.
— Дай угадаю. Не Джарвис? Потому что ты и огромный искусственный интеллект? Не так уж много общего. За исключением интеллекта. И, знаешь, способностью сравнивать города с землей. Один с помощью мощного оружия, другой – с помощью силы умиления. Ты ми-и-и-и-и-лый, — говорит Стайлз и прижимает ребенка.
Он надеется, что правильно его держит; тетя Джуди утверждала, что у него талант к этому делу, и это успокаивает. Он бережно поддерживает одной ладонью головку малыша, а другой – его бархатисто-пушистую попку. Стайлз крепко прижимает ребенка и шепчется с ним.
— Наимилейшее создание на свете, вот кто ты такой. О, да. Гули-гули. Нравится, когда я тебя обнимаю? Ты любишь обниматься? Конечно, да. Это же объятия от Стилински, дружище, лучшие объятия в мире. Это у нас в генах. Мы обнимашечные мутанты. Р-р-р. Р-р-р-р-р-р-р, видишь? Не так страшно, когда рычит волк-обнимашка. Намного лучше, чем угрюмый волк, да?
— Что ты несешь?
Упс, Дерек вернулся и держит в руках бутылочку, словно дубинку. Он когда-нибудь собирается расстаться с привычками пещерного человека?
— Эм, просто... Ну, пропаганда? Совершенно безобидная пропаганда? Которая превозносит Стилински над Хейлами? Что?
Дерек изумленно смотрит на него, будто Стайлз сошел с ума. Эй, вообще-то Стайлз, в отличие от некоторых, может справиться с ребенком.
Стайлз вздыхает и садится на диван, устраивая ребенка на коленях.
— Дай мне бутылочку.
Тот протягивает ему бутылочку. И сразу же отступает обратно, как будто вокруг малыша оборонительный непреодолимый барьер из штыков.
Настала очередь Стайлза сверлить взглядом Дерека.
— Ты боишься ребенка?
— Нет, — слишком быстро отвечает тот. — Я просто… Не знаю, что с ним делать.
— Ты – оборотень! Он – оборотненок! Как ты можешь не знать, что с ним делать?
— Я был самым младшим в семье, — защищаясь, говорит Дерек. — У меня нет опыта общения со щенками.
— Ще… Щенками? Ох. Хотя, верно, да, он и есть щенок. Но. Серьезно? — Стайлз не засмеется. Не засмеется. — То есть, ты пытаешься мне сказать, что не можешь справиться с ним, потому что сам был малышом. В своей семье.
Дерек сдвигает брови.
— Не рычи! Я вижу, что глаза уже загорелись, но это не самая хорошая идея, ясно? Ребенок только реветь перестал.
Дерек замолкает, словно кто-то действительно нажал на паузу, и кивает. Глаза проясняются.
Стайлз представляет, насколько болезненными должны быть эти высокочастотные крики для сверхчувствительных ушей вервульфа. Обычно Дерек не слушается. Никого, за исключением… никого.
А, может быть, он в отчаянии. Мысль сама по себе забавная: Дерек Хейл, Альфа Бейкон Хиллза, излишне мускулистый бывший заключенный, засранец и ублюдок, отчаянно нуждается в няньке.
Стайлз смеется.
Дерек сжимает челюсть.
— Ладно, прости, просто, ха. Разве можно меня винить? Кстати, ты сказал Скотту? О нашем маленьком госте?
— Я послал ему сообщение сразу после тебя.
— И?
— Он не появился. Наверно, посчитал, что это шутка.
Стайлз моргает.
— Он все еще надеется, что у тебя есть чувство юмора?
Дерек хмурит брови.
— Эй, расслабься. Нехорошо так говорить о лучшем друге, но… он не самый умный оборотень в стае, — слово «стая» напоминает о вопросе, который все это время вертелся в голове. — Почему ты позвал меня первым? Почему не Лидию?
Никто в здравом уме не позвал бы Джексона, но Лидия была бы самой подходящей кандидатурой, разве нет?
Дерек хмурится еще сильнее.
— С чего мне ее звать?
— М-м, потому что она… одна из твоих Бет? И, да, Лидия – единственный ребенок в семье, но она – девушка, поэтому у нее обязан быть врожденный талант к убаюкиванию детей.
— Тебе, как и Скотту, не хватает знаний о твоей стае.
— Мо… Моей стаи?
Дерек впадает в ступор, словно сказал что-то, чего не стоило говорить. Взгляд меняется со злого на растерянный.
— Забудь. Покорми ребенка.
Забыть об этом? Дерек, Альфа, считает Стайлза частью своей стаи, и он должен забыть об этом?
— Бутылочка еще не остыла.
Дерек прищуривается.
Стайлз прищуривается в ответ.
Наконец, что удивительно, он отворачивается. Это отступление такого грандиозного масштаба, – для оборотня – что Стайлз едва способен это осмыслить.
— Это не так уж и важно, – говорит Дерек. — Тебе стоит вспомнить: я говорил вам со Скоттом, что моя семья когда-то состояла и из людей, и из оборотней.
— Да. Да, ты говорил.
— Только и всего.
— Только… — но это не «только и всего». Стайлз не знает как, но он чувствует это в напряженных плечах Дерека и в тишине, повисшей между ними.
В обычной ситуации Стайлз выклянчил бы подробности, но сейчас Дерек как-то необычно раздражен, будто вот-вот выпрыгнет из окна или что-то в этом роде. Очень странно.
Поэтому Стайлз добавляет факт в файл в своей голове под названием «Вещи, о которых надо поговорить с Дереком Хейлом в небывалый момент, когда он будет в здравом уме, расслаблен или, наоборот, связан и ему не удастся меня покалечить». Его записи о Дереке обычно имеют длинные названия. Дерек такой.
— Хорошо, — говорит Стайлз, словно это и имеет в виду. И хотя Дерек может сказать, когда тот лжет, он (опять же – удивительно!) ничего не говорит.
— Молоко достаточно остыло?
Ого, какой незаметный уход от темы.
Нет.
— Ага, думаю, что да.
Стайлз снимает крышку, и запах молока усиливается. Малыш, видимо, тоже его чует, (лучше, чем Стайлз). Он будто пытается что-то схватить своими мохнатыми ручками, а глазами следит за бутылочкой: это похоже на ракеты с тепловым наведением за мишенями. Даже его радужка светится зеленым.
— Взгляни на это. Прямо как папа.
— Я не его отец.
— А, может, я не про тебя, — Стайлз язвительно улыбается и засовывает резиновую соску в рот ребенку. Малыш сначала замирает всем телом, вытянув пальчики на ногах, и лихорадочно начинает сосать.
Это самое изумительное зрелище, которое Стайлз наблюдал в своей жизни. Его сердце буквально колотится в груди. И, не исключено, ребенок это чувствует, потому что он прижимается ближе и таращится на Стайлза довольными, очень удовлетворенными глазами. Хотя его рот продолжает сосать, как на автопилоте.
— Эй, малыш. Проголодался, а? Ты очень милый, серьезно, хоть Дерек и отвратительный хозяин.
— Стайлз.
— Хватит пытаться оправдать себя перед младенцем. Это жалко.
— Хватит выставлять меня в плохом свете перед ним. Это тоже жалко.
Стайлз показывает язык. Дереку. Но ребенку, наверно, это кажется забавным, потому что он рыгает.
— По крайней мере, ты умеешь смеяться. Понял, Хмурый волк? Мир не узнал бы, что такое комедия, если бы весь каст Монти Пайтона* поселился в твоей голове.
—У меня нет телевизора.
— Видишь? Живешь в лишениях. В больших лишениях.
— Стайлз.
— Что? — Стайлз поднимает взгляд, ожидая увидеть горящие глаза, но… они не горят. У Дерека то самое выражение лица, с каким он наблюдает за Лидией, Скоттом и Джексоном, играющими в волчьи салочки в лесу.
Это… Стайлз не знает, что значит этот взгляд. Но у Дерека именно такой взгляд и именно из-за него, и это …
Стайлз даже не знает, что значит «это». За исключением, что у него пересыхает в горле.
— Хорошо справляешься с щенками, — говорит Дерек ни с того, ни с сего, и Стайлз срывается. Кулачок малыша сжимает его футболку, словно пытаясь сдержать.
— Ох. Сможешь написать мне рекомендательное письмо? Если я когда-нибудь решу стать профессиональной нянькой?
— Тебе бы пошло, — фыркает Дерек.
— Я шутил. Я… святые угодники, да ты только что тоже пошутил. Ты пошутил. Ты пошутил. Где моя камера? Где хоть какая-нибудь камера? Этот момент нужно запечатлеть для потомков. Это нужно записать для твоих щенков, чувак.
— Моих щенков, — повторяет Дерек и замолкает. Опять.
— Э, ну да? Они же тебе нужны, верно? В конце-то концов? Чтобы построить свою стаю?
— У Скотта и Джексона есть пары. Они могут производить потомство.
— А ты на что? Альфа не должен производить потомство? Хотя, что это за слово вообще? «Производить», будто мы на заводском конвейере.
— Ты будешь за ними присматривать?
— Что?
— За моими детенышами? — терпеливо повторяет Дерек, взгляд странно напряжен. Глаза снова красные, но это не злой красный. Это… что-то другое. Что-то, что сопровождается таким, другим, выражением лица.
— Ты будешь присматривать за ними так же, как присматриваешь за этим?
… что?
Что вообще…
— Ну, да, — отвечает Стайлз, хотя он не уверен, что на самом деле отвечал на вопрос. И он понятия не имеет, почему. — То есть, я… если я все еще буду в Бейкон Хиллзе, когда это произойдет, конечно. Почему нет?
— Почему нет, — эхом звучит Дерек и начинает взглядом прожигать дыры в черепе Стайлза.
На этот раз Стайлзу приходится отвести глаза. Он смотрит на ребенка, потому что ребенок в безопасности, потому что ребенок крошечный, потому что Стайлз нужен ему здесь и сейчас, а не через энное количество лет, когда придет время выполнять бредовые обещания о потенциальных отпрысках. Что?
Он не думает об этом. Не думает.
— Йоу, Джар, — говорит он малышу, наклоняя стремительно пустеющую бутылочку. — Когда ты поешь, мы тебя искупаем и наденем подгузники, как тебе? Это просто шикарно, знаю, потому что кому охота всего себя обкакать? Готов поспорить, что явно не такому утонченному парню, как ты. Верно? Ты знаешь, что это так. М-м-м. Пей молоко.
Дерек лишь продолжает смотреть на него. Стайлз чувствует это.
— Что за «Джар»?
— Его имя, — отвечает Стайлз, не обращая внимания на жутковатый исследующий взгляд. — Не могу же я его называть «мелкий» или «крошка-волк» или «малютка», верно? Из-за этого у него разовьется комплекс. На всю жизнь. Внушительных размеров комплекс. А это самое жестокое, что можно сделать для парня, ты понимаешь.
— Джар, — пробует Дерек. — А полное как?
— Джарвис.
— Джарвис, — и Дерек опять говорит так, словно Стайлз сошел с ума. Хорошо, что ему удается ответить пристальным взглядом. Дерек выглядит (другим словом и не описать) сбитым с толку. Такое ощущение, даже его брови не знают, что делать.
Стайлз одаряет его улыбкой.
— Разве это не самое клевое имя в истории? Так звали броню Железного Человека! Самое умное изобретение военных технологий в вымышленном будущем. Если верить «Дню М»**.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Это комиксы, Дерек. Читал когда-нибудь? Это как книги, только с картинками внутри.
— Ты назвал детеныша… в честь комиксов?
— В честь персонажа из комиксов. Персонажа с искусственным интеллектом с, эм, ядерным арсеналом в руках. В очень блестящих, металлических руках. Что случилось?
Но Дерек только изображает Питера Хейла, узнавшего, что юзернейм и пароль Скотта – Эллисон.
Как же несправедливо, что это все происходит, когда Стайлзу уже начало казаться, что у них семья.
— Чувак, ты помешан на мифологии. На мифологии. Ты не имеешь право смотреть свысока на фаната. Потому что фанаты превосходят таких, как ты. Несомненно.
— Доскональное изучение кельтской мифологии это необходимость.
— Ага. И это объясняет, почему вместе с аконитом у тебя есть ингредиенты для приворотных зелий. И для фертильных тоже.
— Ты… кто показывал тебе мою библиотеку?
— Вроде бы Джексон, — лжет Стайлз. Это был Скотт, но, вдруг Джексону за это влетит сильнее?
Увы, Дерек видит (чувствует, не важно), что он врет. Как всегда.
— Я убью Скотта, — говорит он с абсолютной, зловещей уверенностью, и Стайлз сглатывает. Малыш вздрагивает на его коленях. И прекращает сосать.
— Ты опять его напугал!
— Ты вынудил меня.
— Какая чушь. Или, черт побери, успокойся, или выметайся. Джару нужно поесть.
Они сверлят друг друга глазами.
Ребенок рыгает. И возвращается к бутылочке.
Они все еще сверлят друг друга глазами.
— Ты же отдаешь себе отчет в том, – Дерек скрежещет зубами, — что я – Альфа?
— И что ты можешь сломать мою костлявую хрупкую шею как веточку? Да. Теперь, не мог бы ты, пожалуйста, покинуть комнату, если смертельные угрозы – единственное, что ты способен выдать в присутствии младенца?
— Я не… – Дерек потрясенно моргает. Глаза возвращаются к человеческому синему оттенку. — Я не угрожал тебе.
— Конечно, нет. Потому что, кто же тогда позаботится о щенках? О щенке, — он быстро поправляет себя, когда глаза Дерека расширяются. — Об этом щенке. Конкретно об этом. О Джарвисе, названном в честь лучшей автоброни в мире, включая даже Стального Алхимика***. Черт, надо досмотреть анимэ. Что? На что ты уставился?
— Я… – говорит Дерек. – Что делать с остальными бутылочками?
— Прокипяти их. Или набери ванную. Его нужно искупать.
— Хорошо, — говорит он, все еще выглядя так, будто его ударили по голове. – Это… хорошо.
Стайлз провожает его взглядом. И мысленно пытается понять, какой бес иногда вселяется в Дерека.
— Мы попробуем найти твоих Маму и Папу, – уверенным тоном говорит Джару Стайлз. – Но если ты все-таки останешься здесь, имей ввиду, твой отчим странный су… сын. Слово, начинающееся на «су» я не могу произнести при малыше.
Джар довольно потягивается. И продолжает есть.
________________________________________
*Монти Пайтон (англ. Monty Python) — комик-группа из Великобритании, состоявшая из шести человек. Благодаря своему новаторскому, абсурдистскому юмору участники «Монти Пайтон» («Пайтоны») находятся в числе самых влиятельных комиков всех времён.
** День М (англ. «House of M») — ограниченная серия комиксов из 8 выпусков, созданная сценаристом Брайаном Майклом Бендисом и художником Оливье Койпелом для Marvel Comics.
*** Стальной алхимик (англ. Fullmetal Alchemist) — манга Хирому Аракавы, а также несколько анимационных сериалов и фильмов по ней.
Глава 2Глава 2
Пятая глава книги Имоджен Мастерс «Как заботиться о своем ребенке» рассказывает об установлении связей. Через касания, голос, кормление. Проблема в следующем: глава посвящена тому, насколько важно для матери установить связь с ребенком, а Стайлз… не мама Джара. Настоящая мама сейчас в самоволке в неизвестных местах, и единственная причина, по которой Стайлз все еще здесь, это попытка Дерека родить (нарочный каламбур!) безумную идею, что Стайлз – часть его стаи, а не просто болтающийся рядом, страдающий дефицитом внимания дармоед.
Тем не менее. Связь. Важна. Очень, очень важна. И если они не найдут мать Джара в ближайшее время, малышу понадобится психологически здоровое, структурированное окружение, которое будет повышать его чувствительность к прикосновениям и эмоциям других людей.
Это, эм… Так сказано в книге.
Поэтому Стайлз обнимает малыша-оборотня, кормит его, говорит с ним (что дается легче всего, ведь, ну, это же Стайлз). Еще он меняет подгузники, издает плюхающие звуки в ванной и учит ребенка хихикать. Потому что, серьезно, вдруг Джар вырастет унылым волком? Как Дерек? Будет одна нескончаемая депрессия.
К счастью, у Джара выдающееся чувство юмора для сколько-то-там-месячного-существа, и даже если его смех все еще по звучанию похож на пукание, он все равно милый. Возможно, именно из-за этого он и кажется милым. Стайлзу все мало, и он сделает что угодно, чтобы заработать его смех (и пусть это означает, что придется кататься по коврам в гостиной Дерека и корчить глупые рожи).
Стайлз любит строить рожи, поэтому проблем не возникает. И, пожалуй, он по умолчанию имеет глупое выражение лица, так что справляется с этим проще простого.
А Дерек бесцельно маячит на горизонте и выполняет поручения, которые не подразумевают прямой телесный контакт с ребенком, и это не только нелепо, но и плохо для Джарвиса. Поэтому однажды (вообще-то, через три дня после появления Джара) Стайлзу буквально приходится усадить его и завести Неловкий Разговор О Совместном Выполнении Родительских Обязанностей.
— Итак, — говорит он, и Дерек… отодвигается. И, очевидно, старается не замечать, что Джар, ради всего святого, жует сосок Стайлза. Через футболку.
Да. Неловкое совместное воспитание. Такое неловкое. Стайлз пересаживает ребенка на другое колено и достает куклу, купленную Скоттом во время последнего похода в Уолмарт, (Стайлз слишком увлекся игрой с новорожденным вервульфом, а у Альфы были проблемы личного характера, из-за которых он решил оставить поход в магазин до лучших времен).
Джар, слава Богу, отвлекается на игрушку и оставляет его сосок в покое.
Хотя на футболке остается мокрое пятно. Стайлз… не шевелится.
— А… — начинает он, когда понимает, что Дерек окончательно потерял даже видимость приличия и в открытую пялится на его грудь. Стайлз прочищает горло. – Повыше, пожалуйста?
Дерек поднимает глаза и встречается с ним взглядом. И… он не краснеет, нет, потому что Альфа никогда бы не позволил себе ничего подобного, но в воздухе определенно повисает смущение.
— И-и-и мы просто сделаем вид, что ничего не было. Кстати, какого черта ты творишь? Не прикасаешься к ребенку? В смысле, вообще не прикасаешься к нему?
— Он боится меня.
— Может быть, он боится тебя, потому что ты никогда не трогал его? Не приходила такая мысль?
— Я…
— Оправдания, оправдания. Слушай, оба роди… хм, в смысле не то, что мы…но ты… ты один из его опекунов, верно? Оба опекуна должны иметь телесный контакт с ребенком. Так сказано в книге,
— Стайлз дергает подбородком в сторону прошитой распечатки, лежащей на кофейном столике и удачно открытой на странице семьдесят восемь под названием «Значимость прикосновений».
Дерек бросает взгляд на бумаги.
— У меня есть другие дела. Я должен определить местонахождение стаи Джарвиса…
— И вернуть его туда эмоционально травмированным, отверженным малышом-оборотнем? Уверен, они воспримут это очень хорошо, особенно с точки зрения межстаевой политики. О которой я тоже знаю, кстати. Из твоей библиотеки.
Дерек… смотрит на него. Просто смотрит на него без волчьего взгляда или взгляда Саурона. Приятное улучшение, означающее, что Стайлз действительно может говорить с ним на равных и не переживать, что ему вырвут горло.
—Не говоря уже о том, что это только на три недели, пока отец не вернется, ну и еще на две до школы. А кто станет приглядывать за ребенком потом? У Лидии не получится, она тоже должна ходить в школу, и уж тем более это будет не Джексон. Или Скотт. Если им дать цветок в горшке, он завянет от абсолютной злобы одного и неспособности понять основы фотосинтеза другого.
Дерек не отрицает, что его стая состоит только из школьниц, задир и идиотов.
— Хм.
— Это должен быть ты, понимаешь? Ты будешь присматривать за малышом. Даже если я начну прибегать сюда каждый день после школы, ты будешь за главного в оставшееся время. Значит, ты должен это все уметь.
— Я наблюдал за тобой. Знаю, что нужно делать.
— Да, маньячина, ты следил за мной. И нет, ты не знаешь, что нужно делать. Наблюдение бесполезно в таких делах, ясно? Единственная причина, по которой я могу взять на руки Джара и не уронить его, это потому что тетя Джуди останавливалась у нас, когда болела, и мне приходилось сидеть с ее близнецами. Близнецами, Дерек. Ты только представь.
Дерек выглядит… ну, «запуганно» не то слово, но близкое по смыслу. Наверно, представляет Апокалипсис. Детский Апокалипсис.
— Потрогай его.
Дерек не шевелится.
— Потрогай его. Или не можешь, Мистер Трусливые Штанишки?*
— Я не боюсь…
— Говорит парень, который не способен дотронуться до ребенка?
— Он расплачется.
— И повредит твои чувствительные барабанные перепонки? Какая жалость! Купи беруши. Потрогай его.
Ладно, теперь Дерек в ужасе.
Стайлз вздыхает и берет его руку.
Тот замирает. Как будто старается сдержать себя и не откусить Стайлзу голову, потому что, да, у него проблемы с личным пространством. Он спокойно дотрагивается до других, но не любит, когда кто-то касается его. Может быть, его собственная мама не устанавливала с ним никаких связей, но Дерек, несомненно, прослушает интенсивный курс по этой теме. Прямо сейчас.
— Тогда дотронься до меня.
Но Дерек просто… сидит, уставившись на пальцы Стайлза.
Господи, он бесполезен.
Стайлз придвигается ближе, устраивая между ними Джара таким образом, что его головка лежит на коленях Стайлза, а ножками он упирается в колени Дерека. Ребенок ерзает.
— Чувствуешь? Это малыш. Вертлявый малыш, который толкает тебя ножками. Как Каратэ-пацан. Что-то подсказывает мне, что он способен достигнуть больших высот в боевых искусствах.
— Он… маленький.
— Да, гений, он маленький. Он – детеныш. А это, — Стайлз берет его руку и подносит к пушистому и нежному лицу малыша. — Джарвис. Поздоровайся, Джарвис.
Джар… пищит. Или издает звук, очень похожий на писк.
Стайлзу кажется, что внутри него плавится сердце. А его грудная полость сейчас напоминает начинку карамельного пудинга, который поставили в микроволновку еще на те самые идеальные, дополнительные пятнадцать секунд, чтобы сердцевина растеклась и согрелась и... и растеклась. Господи.
— Ты пахнешь… — Дерек замолкает на полуслове.
Стайлз поворачивается, чтобы взглянуть на него, и, ничего себе! Он же никогда не сидел так близко к Дереку с тех пор, как тот стал Альфой и перестал швырять его как свою собственную тряпичную куклу. Стайлз до сих пор не понимает, почему Дерек перестал делать это, но он не жалуется.
— Я? А ты разве не на ребенка должен обращать внимание?
— Я обращаю. Ты… Ты пахнешь им.
— Ну да, конечно, я им пахну. Я весь день только его и трогал.
— Ты пахнешь детенышем другого оборотня.
Стайлз таращится. Он таращится, потому что…
— Что?
— Мне это не нравится, — и, вот это да, глаза Дерека опять красные, но, по крайней мере, ему хватает ума отвести взгляд от Джарвиса, пока он изображает из себя злобного Андроида. Или Сайлона.**Не суть.
Но, серьезно, какого черта?
— Это какие-то стайные заморочки? Человек в твоей стае не должен пахнуть другой стаей?
— Да, — отвечает Дерек, но Стайлз слышит «нет». Одно огромное «НЕТ», светящееся яркими огнями на массивном щите рядом с пустой дорогой где-нибудь в глуши.
— Ясно, — отвечает Стайлз и добавляет это в файл «Вещи, о которых надо поговорить с Дереком Хейлом». На самом деле у него нет ни времени, ни терпения разбираться в проблемах Дерека. Не когда рядом Джар, отвергнутый родителями и напуганный на всю жизнь.
— Так, возвращаясь к ребенку. Который гораздо важнее, чем твое изнеженное обоняние, хорошо?
Дерек сжимает челюсти.
— Слушай сюда, приятель. Волк. Волк-приятель. Этот малыш на твоей ответственности. Его оставили под твоей дверью.
—Я этого не просил.
Стайлз хочет схватить его за воротник и встряхнуть, но ему не улыбается умирать, поэтому он решает сдержаться. Вместо этого он крепче хватает руку Дерека и опускает на грудь Джара, чтобы
тот почувствовал сердцебиение крошечного сердечка.
—Ты и Скотта, обращенного Питером, не просил. Это же не значит, что он не твоя ответственность?
Дерек… не реагирует.
— Не значит?
— Ты… — Дерек встряхивает головой, скрежещет зубами и, наверно, проговаривает тысячу буддистских молитв, чтобы избавиться от красных глаз. И затем, внезапно, он везде: руки обвивают
Стайлза и щенка. И Стайлз как будто застревает в сэндвиче из вервульфов: за спиной у него взрослый оборотень, а на коленях – оборотненок.
Дерек дышит ему в шею. Или, не исключено, вдыхает его запах; в любом случае там точно происходит какой-то дыхательный процесс.
— Ты прав, — говорит Дерек, и, ух ты, заявление века. Стайлз бы его записал и воспроизводил при каждом возможном случае. Или невозможном. Или вообще постоянно. Из этой фразы получился
бы саундтрек для жизни Стайлза.
— Хорошо, — произносит Стайлз, пытаясь игнорировать факт, что рычащие волки, как бы, очень горячие. В плане… температуры. Только температуры. Спина Стайлза начинает потеть. — Эм, х-хорошо?
— М-м.
— Может, ты… отпустишь уже? Меня, а не малыша. Тебе все-таки надо подержать его.
— Я нашел решение.
— Чего? Твоих личнопространственных проблем? Потому что, как мне кажется, нет, ты не нашел решение.
— Если у щенка будет мой запах, то он будет и у тебя.
Э-э. Что?
— То есть, ты говоришь, что подержишь ребенка?
— Я подержу ребенка.
— Чувак, очень круто, конечно, восстанавливать алгоритм в обратном порядке. Окей, но, я собираюсь выбраться из-под твоих объятий…
Дерек крепче сжимает руки.
— Я… я решил, что ты меня отпускаешь?
— Так и есть.
— Нет. Вовсе нет. Вот совсем. Выпусти.
— Выпущу.
— Когда?
— Когда полностью пропитаешься запахом.
Стайлз пытается понять, как он дошел до такого. Он искренне пытается понять.
— Ладно, — соглашается он осторожно, (так же, как согласился бы в присутствии сумасшедшего, застывшего на краю крыши или возле острых предметов). В случае с Дереком так и есть: его клыки и когти не выпущены, пока что, но если Стайлз шевельнется, они появятся. Он чувствует это.
— Хорошо.
Они просто сидят.
Втроем.
Кажется, Джарвис уже спит.
Из груди Дерека исходят низкие постоянные вибрации. Стайлз бы определил это как «урчание», если бы в этот момент ему не сносило крышу.
Дерек ртом касается его шеи.
Стайлз… Стайлз…
Мозг Стайлза выйдет на связь в любую минуту.
В любую. Любую минуту. Сейчас.
Сейчас?
Сейчас, пожалуйста.
Наконец-то, неважно, сколько вечностей спустя, распахивается дверь, и внутрь заваливается Скотт с кучей пакетов. За ним следует Джексон, которому удается по крайней мере на двадцать процентов лучше совладать с координацией.
— Привет, — говорит Стайлз, делая вид, что нет никакого инфразвукового неурчания, исходящего от Альфы, который в данный момент обволакивает его, как самое мускулистое снагги*** в мире.
— А, привет, — Скотт смотрит на них, разинув рот так же, как в мультиках обычно иллюстрируют моменты озарения. И Стайлзу абсолютно, совершенно не хочется знать, о чем сейчас думает
Скотт. Или что за озарение у него случилось.
— Вы принесли подгузники?
— Да, мы принесли подгузники, — передразнивает Джексон. Уголки его рта слегка приподнимаются. Ублюдок. Он думает, что это смешно. — И консервированное молоко. И детскую одежку. И рукавички. И корыто. И крем. И полотенца. Что-нибудь еще, мамочка?
Стайлз сверлит его взглядом.
— О-о, как страшно. Дерек?
— М-м, — говорит Дерек, видимо до сих пор находясь в состоянии пещерного человека, не успевшего научиться говорить. Его голос вибрирует около горла Стайлза, и Стайлз…не дрожит. Он не
дрожит.
— Мы будем сегодня есть пиццу или нет? Скотт может пойти заказать.
— Эй, — возмущается Скотт, вернувшись к жизни. — Почему это я должен идти за пиццей? Ты у нас Омега!
— Я притащил куда больше, чем ты, окей?
—Тихо, — говорит Стайлз жестким тоном, который ему приходится использовать, ведь Джар спит, а стая ведет себя, как шумные идиоты. — Вы оба закажете пиццу.
— Тебя я не спрашивал, — вызывающе отвечает Джексон. — Я говорил с Дереком. Дерек?
— М-м.
Стайлз поднимает брови.
— Я отказываюсь принимать в этом участие.
— Ты… что ты с ним сделал? — Джексон начинает подозрительно смотреть. — Он… он как будто в трансе. Погоди-ка. Он же не обдолбанный, нет?
Мысль о том, что Дерек может быть под кайфом, настолько смешная, что Стайлз готов расхохотаться. Но это разбудит Джара, поэтому он просто пожимает плечами. Насколько это возможно, учитывая, что рука Дерека по метрической системе весит целую килотонну и с каждой минутой становится все тяжелее. Стайлз собирается провести какое-то время наедине с отцовским массажным креслом, чтобы размять плечи.
— Не, — довольно отстраненно говорит Скотт. — Он просто помечает запахом. Ну как я с Эллисон.
С… С Эллисон?
Скотт. Делал это. С Эллисон.
А Дерек…
Дерек…
С…
— Мне кажется, ты сломал ему мозг, — с сияющим взглядом смеется Джексон. — То есть, мне тоже придется так делать?
— Когда ты найдешь пару, конечно.
— Чувак, у меня уже есть пара. Лидия, помнишь?
— Ой, а ты разве не бросил ее? И разве она не пытается выцарапать тебе глаза каждый раз, когда мы играем в догонялки?
— Это не догонялки, — бурчит Джексон. — Это…
Дверь за ними закрывается, потому что они демонстративно вышли, чтобы заказать пиццу. Лидия присоединится к ним по возвращении с девчачьих посиделок с Эллисон: пусть она и притворяется вечно худеющей, все знают, что никто не любит фаст-фуд так, как Лидия. Даже Стайлз.
Стайлз… Стайлз планирует поразмышлять о диетических привычках стаи.
Он будет думать о чем угодно, лишь бы не о том, что…
Что…
Что.
Дерек.
Дерек.
Просто. Что.
— М-р-р-р? — сонно бормочет Джарвис, крепко зажав в кулачке палец Стайлза и скорчив непонимающую гримасу.
— Ох, поверь мне, друг, — мягко говорит Стайлз. — Я знаю.
________________________________________
*Scaredy Pants – название одного из эпизодов Спанч Боба.
**Сайлоны (англ. Cylons) —вымышленная кибернетическая цивилизация, воюющая с человеческими Двенадцатью колониями Кобола в вымышленной вселенной телесериала «Звёздный крейсер „Галактика“»
*** Снагги — согревающий плед-халат, очень похожий на одеяло. Как правило, снагги шьют из комфортно-легкого, хотя и толстого, материала.
Глава 3Глава 3
Стайлзу не часто удается провести время с Лидией (только с Лидией). В основном, потому что за ней повсюду следует Джексон, который придерживается жалкого и всем очевидного плана действий под названием «Нет, серьезно, я мужик». План заключается в следующем: Джексон отчаянно кого-то из себя строит, лишь бы не быть Омегой без определенного статуса, а Лидия смакует моменты, напоминая ему об этом.
Словно наблюдаешь за пыткой. Реалистичной, очень садистской пыткой. Психологической пыткой. Если бы ввели репрессивный режим и создали Министерство Пыток и Дознаний, Лидии определенно стоило бы узнать о вакансиях.
Но сегодня Джексон с родителями, занимается… чем-то, чем занимаются Уиттморы во время семейных воссоединений. Одно из которых, по-видимому, ждет его вечером с приехавшими из другого штата родственниками. Джексон лишь пожимает плечами и бросает сердитый взгляд, прежде чем уйти, будто никто не знает, что он на грани нервного срыва. Джексон ненавидит семейные сборища. Поэтому Стайлз не понимает, зачем ему присоединяться к стае. Разве что именно по этой причине он и хочет стать ее частью.
И дело не в усыновлении. Или, хорошо, дело не только в усыновлении. Дело в самих Уиттморах, в их «мы-такие-безупречные» энергетике и в том, что даже Джексон, Мистер Прекрасный-Распрекрасный, никогда не сможет им соответствовать.
Бывают ситуации, когда Стайлз понимает, насколько он благодарен за своего отца. Его отец хочет всего лишь, чтобы его сын был самим собой. И чтобы он не спалил дом, когда готовит. Или машину, если он куда-то едет. Или лабораторию, когда в школе он пытается заинтересовать Скотта химией, доказывая, что, да, в определенных обстоятельствах ковалентные связи могут взрывать вещи. Или, говоря на языке Скотта, сделать БУМ.
Он делает это все ради науки. Науки и наставлений Скотту.
— Объясни мне, — говорит Лидия, когда Дерек нехотя выполняет свою часть опекунских обязанностей, а Стайлз торчит на кухне, кипятя бутылочки. Если бы Дерек не просадил почти все свои сбережения на ремонт дома (и, что было необязательно, на конюшни. Что они будут делать с конюшнями? Выращивать лошадей и есть их на обед?), стая смогла бы позволить себе автоматический стерилизатор. Непристойные фантазии всплывают в голове Стайлза с тех пор, как он его увидел в онлайн-каталоге Уолмарта.
— Что? — Стайлз отгоняет видения о девственных, блестящих бутылочках, появляющихся из дымящейся полости автоматизированного блаженства. — Прости. Что ты сказала?
— Объясни мне, — говорит Лидия, дважды бесстыдно окунув начос во все стоявшие на столе соусницы. Обращение в волка явно пошатнуло и ее моральные принципы. — Почему ты не живешь здесь?
— Э, я как бы живу, если ты не заметила. Да и ночую я тоже. Потому что Дерек, наверно, превратится в Годзиллу, если ему придется менять пеленки в два часа ночи. Хотя, в любом случае ему придется, когда вернется мой отец…
— Да нет же, идиот, — Лидия округляет глаза. — Я про то, почему у тебя здесь нет комплектов белья? Ну, хотя бы пяти, например?
— А в чем проблема? У меня есть две футболки – этого достаточно. Я просто стираю одну, пока ношу другую.
— Ну, ты плохо пахнешь.
— Я… Я что? — Стайлз нюхает подмышку. — Я не пахну.
— Нет, пахнешь. Ты меняешь одни и те же футболки, поэтому пахнешь только щенком и молоком. Вообще-то, ты пахнешь как стояк оборотня.
— Оборо…
— Или как что-то, обеспечивающее оборотня стояком.
— Я…
—Что? Не говори мне, что ты удивлен. Дерек все еще помечает тебя. Это смешно.
Это на самом деле смешно, но Стайлз прикладывает максимум усилий, чтобы об этом не думать. Потому что Дерек… Дереку явно не хватает прикосновений. Как лабораторной обезьянке. Или сокамернику. (А ведь он был сокамерником!) Или, может быть, появление Джарвиса запустило какую-то эволюционную дрянь, и у Дерека просто играют гормоны. Много. Много гормонов.
Стайлз не думает об этом.
— У тебя из-за меня тоже стояк? — вместо этого спрашивает он.
— Я – девушка, кретин. Но… — Лидия мнется. — У меня появляется желание забеременеть.
— Что? Это… это же только с тобой так, да?
— Тут дела в биоритмах и менструальных циклах. Я читала об этом когда-то, но не думала, что это случится со мной.
Стайлз пытается поднять челюсть с пола. «Пытается» – ключевое слово.
— Я, э-э… Ты же понимаешь, что у меня нет овуляции?
Лидия поднимает на него свирепый взгляд.
— Нет, серьезно. То, что я вожусь с ребенком, еще не значит, что я девчонка, правильно?
— Ты – идиот, — говорит Лидия. — Дело не в этом.
— А в чем?
— Переоденься. Или возьми промышленный стиральный порошок, мне плевать. Главное, — Лидия взмахивает рукой, словно само его существование является преступлением против природы. Что, если верить словам Лидии, может быть правдой. — Избавься от этого запаха.
Настало время мести. Своевременной мести. Для мести всегда найдется время.
— Наверно, Джексон будет рад узнать, что ты хочешь забеременеть.
— Скажешь Джексону, — шипит Лидия, сверкая глазами. — И тебе конец.
Ух ты. Лидия стала доминировать еще больше после обращения. Стайлз даже сочувствует Джексону. На секунду. И если бедный засранец когда-нибудь все-таки сойдется с ней, его будет поджидать страпон в ее руках. Огромный, просто громадных размеров страпон. Украшенный жемчужинами.
Стайлз не хочет об этом думать.
Совершенно.
— Я. Тебя. Прикончу, — медленно повторяет Лидия слово за словом. — Ты понял это или нет?
— Слушай, — вздыхает Стайлз. — Ты пытаешься изобразить чувака из «Я, робот»? Или что такое с твоими глазами? В любом случае меня этим не напугаешь. Тем более, после Дерека. Нет, после Питера Хейла.
Лидия пристально рассматривает его.
— Я все еще могу ударить тебя.
— Нет, не можешь, — вмешивается другой голос, и Лидия не то чтобы подпрыгивает, но по тому, как она резко дергается, можно догадаться, что она собиралась.
— Упс, — ухмыляется она, пытаясь замаскировать учащенное дыхание. Стайлз – не оборотень, но даже он способен услышать ее сердцебиение в другом конце комнаты. — Папочка не любит, когда я угрожаю мамочке.
Что?
Ма…
Стайлз не собирается заканчивать предложение. Он мысли-то закончить не в состоянии.
— Проваливай, — низко и резко говорит Дерек, и Лидия… проваливает.
Черт. Начос и соус брошены на кухонном столе, а это значит, что Стайлзу придется убираться. Опять. Крошки от них повсюду. Лидия (или даже Веролидия) ест, как свинья. Когда она со стаей, такое ощущение, что ей все равно, как она выглядит или как себя ведет. Мисс «Королева Выпускного» будто и не существовало. Что здорово, поскольку в какой-то мере это связано с самовыражением и уверенностью в себе, но, если посмотреть на дело иначе, это касается и сожительства с другими людьми.
— О боги. Я даже не знаю, громила, может, ты бы дал ей прибраться, прежде чем ссылать ее в земли темноты и вечных мук?
— Она угрожала тебе.
— Она прикалывалась. Ты же понимаешь.
— Это неприемлемо.
— Э… ты кто, Дик Чейни?* Ты не будешь говорить мне, что я должен считать «приемлемым», понял? И вообще, что ты тут делаешь? Где Джар?
— Он со Скоттом.
— Скотт вернулся?
— Да.
— А.
Они внимательно смотрят друг на друга.
Они одни. На кухне. А у Стайлза только что был неприятный разговор об эрекции оборотней.
И он, к сожалению, не может провалиться сквозь землю. А как было бы здорово.
— Так, — Стайлз дотягивается до стоящей позади него плиты и выключает ее, потому что бутылочки нужно прокипятить, а не расплавить. — Я пойду, присоединюсь к Скотту? Или, — говорит он, когда Дерек прижимает его к плите. — Я могу просто. Остаться здесь. Где ты меня прижал. К. Эм.
Дерек делает вдох. И на его лице появляется блаженное выражение.
Черт. Джексон был прав. Дерек под кайфом. Под кайфом от Стайлза.
Или он ловит кайф от его запаха. Детеныш и молоко. Аромат Партнера.
Он подарит Лидии цветы. Или мертвого кота. Или что-нибудь, что считается знаком внимания среди оборотней. Потому что ее совет просто сокровище. Стайлз определенно будет его придерживаться. Он будет менять футболки по миллиону раз. Как в бродвейских мюзиклах с кучей переодеваний. А Стайлз постоянно будет убегать за кулисы и возвращаться на сцену, как Хайди** с самыми короткими косичками в мире.
Господи. Что с его мозгом?
Возможно, он психует. Может быть, он паникует, потому что Дерек больше не зажимает его. Дерек его трогает.
Дерек обхватывает его за талию и безжалостно толкает назад, пока его бедра не сталкиваются со столом рядом с плитой. И чертовски хорошо, что он ее выключил, потому что…
Потому что Дерек…
Касается губами его шеи.
Опять.
Это действительно становится тенденцией. Странной, расстраивающей тенденцией.
Стайлз… Стайлз расстроен. Он…
Он хватает ртом воздух и расстроен.
Он очень, очень расстроен…
Дерек рычит и прижимается ближе, Стайлз ощущает мягкую кожу куртки под ладонями, (когда руки вообще умудрились оказаться на плечах Дерека?) и чувствует, как щетина, по грубости напоминающая нождачку, трется о его шею и это…
Так грустно…
Так влажно…
О Боги, это язык Дерека…
Стайлза пробирает дрожь, и звук, который он издает и не знает, как охарактеризовать, заставляет Дерека крепче обхватить его за талию, у Стайлза точно будут синяки.
Дерек…Дерек уже не просто помечает.
Стайлз должен это прекратить…
Он должен…
Ему нужно утихомирить свою эрекцию, чтоб ее…
Пальцы Дерека поднимаются выше, под футболку Стайлза, и от первого же грубого касания Стайлз стонет…
Что, нет, он не должен был… нет…
— Стоп! — Стайлз отталкивает его, и глаза Дерека на мгновение окрашиваются в красный, прежде чем он успевает взять себя под контроль. На его пальцах когти, будто он сейчас схватит и унесет Стайлза. Черт.
— Это… это все мой запах, — бурчит Стайлз, пока Дерек, затаившись, смотрит на него. — Ты не должен. Это похоже на неконтролируемые штуки Росомахи, как в «Людях Икс», я это понимаю, а ты нет…Тебе нужно найти пару, нужно…
— Стайлз, — Дерек опять придвигается к нему. В этот раз его руки оказываются на затылке Стайлза и оттягивают его голову назад, вцепившись когтями в волосы, пока Стайлз не чувствует, как напряглись его сухожилия и как опасно обнажено горло. Учитывая находящиеся рядом клыки Дерека.
Стайлз просто болтается на месте, подцепленный хваткой Дерека. Он тяжело дышит, а сердце колотится, словно бур на стройке.
— Это твой запах, — Дерек наклоняется, снова касаясь губами его шеи. — Это твой запах.
Ладно. Все в порядке.
Твою мать…
Все не в порядке.
— Ты же не серьезно? — говорит Стайлз с зажмуренными глазами, потому что сейчас он не может смотреть Дереку в лицо, не знает, что хочет там увидеть. — Ты…
— Ты кто, — спрашивает Дерек, прижавшись вплотную к его коже. — Дик Чейни?
Это…
— Ты не будешь говорить мне, — продолжает Дерек (ублюдок). — Что я должен…
— Отлично, — Стайлз не смеется. Истерично. Или не хихикает. Он, возможно, тяжело дышит, но…— Отлично. Ты выиграл, ты…
— Да, — настойчиво говорит Дерек. — Я выиграл.
И целует его. Он…
Он кусает губы Стайлза, но делает это осторожно, как умирающий с голоду на пиру, который все еще пытается казаться вежливым.
Из-за чего Стайлз вытягивается под весом рук Дерека, которые скользят вниз, по затылку, и, черт, его когти, его гребанные когти слегка задевают шею Стайлза…
Его пробирает дрожь, разум затуманен, губы болят, потому что Дерек продолжает тереться об них щетиной, тереться своим лицом о Стайлза, словно пытаясь пометить его, пытаясь оставить свой запах везде, а Стайлз…
Фантазия Стайлза рисует картины, где они вдвоем, Стайлз голый раскинулся на простынях. И Дерек появляется над ним, огромный, широкий в плечах, в темной комнате, подавляющий его, двигающийся на нем, прижавшись вплотную, тяжелый жар, медленно прокладывающий путь, у Стайлза выступает испарина, Стайлзу хочется кричать…
Потому что Дерек помечал бы его, и он бы не спешил…
Стайлз дергается, распахнув глаза, а Дерек снова проникает в его рот, прижимает к себе и сам вжимается, от чего Стайлза начинает трясти…
— Я, — он не готов ко всему этому, нет. — Д… Дерек, пожалуйста…
Дерек замирает.
На секунду Стайлз думает, что это затишье перед бурей, я-все-равно-затрахаю-тебя-до-смерти пауза, но Дерек, тяжело дыша, отстраняется, его глаза….
Его глаза не похожи на человеческие. Совершенно.
— Ты напуган, — говорит Дерек, и Стайлз хочет честно кивнуть, хочет убраться отсюда к чертовой матери и подрочить, как любой другой шестнадцатилетний парень с гребанным членом, но он говорит:
— Нет, — и, о боги, он усмехается. Зачем он так делает? — Черт, нет. Просто…
— Стайлз. Я чувствую.
— Ладно, — кивает Стайлз. — Ладно, может, мы… можем не торопиться? Не то чтобы я испугался, с чего вдруг? Это совершенно нормально, когда тинейджер целуется с оборотнем-переростком, который в прямом смысле способен разорвать дом на клочки своими когтями, ничего же страшного в этом нет, верно? Или, ну знаешь, тот факт, что есть ребенок и, внезапно, если верить Лидии, я оказываюсь чем-то вроде мамочки… Я – Бристол Пейлин.***
Дерек кладет свою голову на плечо Стайлза.
— Прости.
— Ты… — Дерек извиняется. Дерек… вот дерьмо, Дерек… Дерек, тот самый Дерек, которого охмурила Кейт Арджент, когда ему было пятнадцать.
— Нет, — быстро отвечает Стайлз. — Нет. Тебе не за что извиняться.
Дерек фыркает. Или вздыхает? Вздыхающе фыркает?
— Ты должен верить мне. Мы… Мы сделаем все правильно, ясно?
— Правильно, — эхом звучит Дерек, будто он не знает, что это значит.
Возможно, и не знает.
—Ну да. Понимаешь, свидания? Обычный поход в кино? Ужин? Без свежих кроликов?
— Это… отношения.
— Ага, Эйнштейн, это отношения. Люди так делают. Они разговаривают. Узнают друг друга. А если во всем этом замешан ребенок – а в нашем случае так и есть – они связываются обязательствами из-за него. А я понимаю, что ты хочешь намного больше, чем это. Не просто свиданки. А партнера по стае. Или партнера по жизни. Или…
— Пару.
— Вот. Вот, что ты… И это нормально. Просто… ты не получишь этого, если сначала не затронешь остальные базы, — отлично. Почему «базы»? Не говоря уже о «затронешь»?
— Базы, — удивленно говорит Дерек, будто понял совершенно не фрейдистский намек Стайлза.
Стайлз высовывает язык, и неважно, что Дерек не видит этого.
— Базы. Мне, наверно, стоит проверить Джара? Потому он сейчас со Скоттом, и как бы мне не хотелось этого признавать, но Скотт может заметно снизить его айкью. Навсегда. Если оставить Джара с ним подольше, то «Эллисон» будет единственным словом, которое он выучит.
Дерек отступает. Руки задерживаются на Стайлзе, и тот пытается игнорировать факт, что он на взводе и его немного трясет, физически и эмоционально. Он проанализирует все позже, в одиночестве или с Джаром, потому что Джар все упрощает. Он как третий атом в трехатомной двухэлектронной связи и, да, когда семестр начнется, Стайлз на «отлично» сдаст тест по химии. Если ему хватит концентрации, чтобы его закончить.
Он успокаивает себя. И улыбается Дереку. Дерек, который больше не пожирает его с жадностью, выглядит…грустно. Тоскливо? В общем, что-то в этом роде.
Зря он стоит с таким выражением лица (какое бы там оно ни было), потому что Стайлз собирается с духом, встает на носочки и целует Дерека в нос.
В нос, глаза Дерека расширяются…
И Стайлз отступает, смеясь.
— Чувак, ты… Это надо было запечатлеть. Ты выглядишь, как…
— Стайлз, — говорит Дерек, его голос звучит раскатисто, как самый тихий гром, и Стайлз…
Наверно, ему не следовало связываться с Альфой.
Наверно.
— Э-э, я не…
Но Дерек просто хватает его или… или набрасывается и целует, грубо, прежде, чем отпустить.
Стайлз пошатывается. И хватается за стол.
— Окей, — говорит он. — Окей, я… Я понял, что ты сказал или что ты не сказал, и, и я пойду. Да? Устраивает?
Глаза Дерека вспыхивают. Но он не говорит «нет» или «вернись, я тебя еще полапаю», поэтому Стайлз просачивается вдоль стола к двери и выходит.
И надеется – напрасно – что Скотт не учует запах и не расскажет, в мельчайших подробностях, что только что здесь произошло.
Черт, если Стайлз раньше и не пах, как волчий стояк, то теперь, он уверен, что пахнет.
________________________________________
* Ричард Брюс «Дик» Чейни (англ. Richard Bruce «Dick» Cheney ) — американский политик,республиканец, работал в администрациях четырёх президентов США.
** Хайди — это рассказ о событиях в жизни маленькой девочки, живущей на попечении своего деда в Швейцарских Альпах.
*** Бристол Пейлин (англ. Bristol Palin) – девушка, ставшая матерью-одиночкой в 18 лет.
@темы:
когти и хвосты,
тортики
-
-
31.08.2012 в 17:56-
-
01.09.2012 в 01:06Джексон самовлюбленный засранец, вам спасибо!
sablefluffy, блин, фамилию подправлю) это ты про сноску?
Rin14, спасибо!
13Astorosha13, постараюсь побыстрее))
Тутыш, вам спасибо, что прочитали
Patty-kun, рада, что вам понравилось!
-
-
01.09.2012 в 01:10*чмокает переводчика*
-
-
02.09.2012 в 02:27-
-
13.09.2012 в 22:17Стайлз такой живой и яркий) и такой настоящий) ну и Дерек ♥ но Дерек - это Дерек)
сцены совращения просто чудо =)
пожалуйста, продолжайте!
-
-
14.09.2012 в 13:05-
-
19.09.2012 в 10:43только я не поняла -в заголовке написано 7 из 8 частей, а я вижу только 3... Где остальное? Очень хочу дальше!
-
-
19.09.2012 в 15:58-
-
19.09.2012 в 18:24-
-
19.09.2012 в 18:29-
-
20.09.2012 в 10:18-
-
20.09.2012 в 10:26А я вот не намекаю, я прямым текстом говорю: это чудесная, очень нежная и славная история, и очень хочется продолжения!
-
-
08.10.2012 в 10:53Это прекрасно
И вообще, весь перевод прекрасен)))
немного смутил "волчий стояк", но это ничего, это наверное я не привыкшая просто))
-
-
08.10.2012 в 20:02-
-
08.10.2012 в 22:06-
-
31.10.2012 в 00:39Жаль текст ещё не дописан.
-
-
01.11.2012 в 00:49-
-
07.11.2012 в 22:33очень бы хотелось прочитать.
-
-
07.11.2012 в 23:01-
-
15.11.2012 в 20:29-
-
29.11.2012 в 05:39-
-
10.12.2012 в 00:14-
-
10.12.2012 в 00:38-
-
22.12.2012 в 20:39-
-
23.12.2012 в 18:43-
-
23.12.2012 в 20:59-
-
09.01.2013 в 22:04О Великая, переведи до конца этот блаженный текст
-
-
11.01.2013 в 12:00Может автор все же закончит перевод???
-
-
20.02.2013 в 11:14Оно абсолютно прекрасно! Спасибо большое за перевод.
-
-
15.03.2013 в 18:33